(из "Дневника школьника Уездного города N.")

Здесь я прожил всю свою сознательную жизнь, пока не уехал учиться в Москву.

По этой тропинке я ходил всю свою жизнь, сколько себя помню. Она ведет от дома мимо детского сада и пустыря к начальной школе, где я учился до четвертого класса. Потом, став постарше, все по этой же тропинке я ходил до автобусной остановки, где дожидался шестнадцатый номер маршрута и на нем ехал в другую школу или на встречу с друзьями, чтобы бесцельно послоняться по городским улицам.

В детский сад меня отдали еще в ясельную группу, так что не могу сказать, будто помню там свой первый день, но какие-то ранние воспоминания все же остались. Например, помню, как люто ненавидел обеденный сон. Однажды даже подговорил остальных детей взбунтоваться во время «тихого часа», но, когда подошло время для «революции», никто кроме меня не отважился на сопротивление «диктатуре воспитателей». Все смиренно легли по своим кроватям и делали вид, что едва со мной знакомы.

В православной гимназии обучают с первого по четвертый класс. Меня отдали туда не потому, что мать сильно верила в бога, а потому что эта школа находилась ближе всего от дома.

На этой остановке я провел немало времени в ожидании автобуса.

Здесь я проучился с пятого по десятый класс. Много чего здесь было и хорошего, и плохого. Даже не знаю чего больше. Наверное, одно неотделимо от другого.

Мы часто использовали Дворец Культуры Химиков как место встречи. Он находится недалеко от школы. От него начинается Бульвар мира. Сразу за ним – городской парк. Дальше набережная Кубани. Так что если мы не знали, чем хотим заняться и куда идти гулять, то ДК Химиков – идеальное место встречи, откуда можно было, посовещавшись, направиться в любое приличное место в городе.

Сразу за ДК Химиков начинается городской парк. Днем в будний день, да еще и в самый разгар летнего солнцестояния (именно тогда делался снимок), в парке не найти ни души. Один кондуктор выдает билеты на все аттракционы. Зато каждый праздник от Нового года и до Масленицы парк переполнен людьми.

Пройдя через парк, выходишь на набережную Кубани – еще одно излюбленное место для прогулок в Уездном городе N. С одой стороны набережная заканчивается мостом через реку, который соединяет город с фабричными районами, с другой…

С другой стороны набережная смотрит на платину. Бетонное покрытие резко обрывается, и дальше двигаться можно только по узким протоптанным тропинкам в высокой траве у самой воды.

В год моего рождения город накрыло наводнением. Плотину снесло огромным потоком воды, хлынувшей с гор после небывалых ливневых дождей. Дед рассказывал, что вода доходила до пояса, а некоторые районы города утонули полностью. Дедушка, бабушка и мама со мной в животе спасались на чердаке дедушкиного дома.

Каждый год в начале лета озеро прилетают лебеди. Они используют его как перевалочный пункт, возвращаясь с юга на север. «Тогда местные выходят на берег полюбоваться ими, и потом недели две только о лебедях и говорят. Иногда сюда залетают дикие утки, но редко – чаще их можно встретить в степных озерах ближе к горе, где почти не бывает людей»

(«Дневник школьника уездного города N.»)

«В реальном мире нет ничего более дурацкого, чем кататься на детских каруселях. Я сидел на жирафе. Саша – естественно на лошади. Пока жалкие две минуты жираф тащился по кругу, а я, весь сгорбившись, трижды сложившись пополам, пытался удержаться в игрушечном седле, в моей голове беспрерывно наигрывала мелодия: «Карусель, карусель — это радость для нас, прокатись на нашей карусели», а перед глазами стояла заставка из старой версии «Спокойной ночи малыши».

(«Дневник школьника уездного город N.»)

«В самой верхней точке, откуда открывался вид на близлежащие окрестности города, где с правой стороны от нас сонные, только-только просыпающиеся от зимы, полуголые деревья загораживали устье Кубани, а с левой – во всем индустриальном великолепии, шестеренками наружу и четырьмя полосатыми трубами вверх, раскинулась ГРЭС – электростанция российского филиала итальянской компании Энел, я по Сашиной просьбе сделал несколько селфи на ее айфон для ее же инстаграмма».

(«Дневник школьника уездного город N.»)

Именно здесь происходила вот эта сцена:
«На мгновение я пришел в ступор. Места в середине кончились. Свободные, подсвеченные ядовито синим цветом, оставались только по краям, на первом и последнем рядах. В голове проносились мысли – под сверлящим, полным ненависти взглядом кассирши, они бессвязно мельтешили, подобно атомам в броуновском движении, сталкивались, создавая новые идеи. «Последний или первый?» – пытался сообразить я. «Последний ряд для поцелуев – что подумает Саша, если я его выберу? С первого нихрена не видно. Придется два часа сидеть с задранной головой». Счетчик в углу экрана отсчитывал секунду за секундой. Саша рядом со мной переступала с ноги на ногу. Лицо кассирши постепенно багровело от злости».

(«Дневник школьника уездного город N.»)

В народе эту гостиницу почему-то называют просто "Зеленая гостиница". Ночью с 31 декабря на 1 января, когда беззаботный 2019 год переваливался в страшный 2020, я блуждал под ее окнами, воображая себя Дон Кихотом...

«Высоко задирая ноги, я вышагивал под окнами гостиницы взад-вперед, словно часовой караула на посту. Зачем – не знаю. Мне отчего-то мерещилось, будто я не в гостинице, а у стен настоящего средневекового замка. … Окно первого этажа распахнулось, оттуда на меня смотрел бритый налысо мужик.
– Ты че тут ходишь? – спросил он.
Я остановился перед ним и объявил:
– Я внук Исилдура, сын Араторна, рыцарь круглого стола Дон Кихот Ламанчский. Я охраняю покой моей госпожи Дейенерис Бурерожденной».

(«Дневник школьника уездного город N.»)

«Вообще-то посидели мы неплохо. Нас правда выгнали из «Мидаса» – с недавних пор у них со своим нельзя – пришлось, плюнув на все правила приличия (а когда мы их соблюдали), устроиться прямо на трубах напротив общаг за дворцом культуры им. Горького».

(«Дневник школьника уездного город N.»)

«Он замолчал, переводя взгляд с меня на забор, на кисточку в моих руках, на банку с краской и обратно на меня.
– Зачем? – спросил он.
– То есть как это зачем? Забор не может стоять непокрашенным. Посмотри напротив чего он стоит.
– Церковь…
– Вот именно! А за ним знаешь что?
Эдик посмотрел на вывеску над забором.
– Сауна… – медленно произнес он.
– Вот-вот. Я тут замазываю грехи, творящиеся напротив дома божьего».

(«Дневник школьника уездного город N.»)

«Летом ива стоит зеленая с густой шерстью так, что с нашего балкона не видно, кого она скрывает. И я прятался там от матери, когда не хотел идти домой. Мама выходила на балкон, звала меня, а я сидел там тихо-тихо, типа меня нет во дворе. Она, конечно, понимала где я. На лавочке у подъезда в это время обычно дежурила соседка Зоя Алексеевна. Мать знаками, чтобы я не слышал спрашивала у нее, там ли я – под ивой, и Зоя Алексеевна, смеясь, отвечала кивком, чтобы мать не переживала».

(«Дневник школьника уездного город N.»)

Гора Стрижамент находится примерно в тридцати километрах от города. С нее открывается великолепный вид на Уездный город N.

В Уездном городе N. ценят уличное искусство. Особенно когда оно перекликается с классикой.

Стоит выйти за городскую черту, и ты окунаешься в атмосферу фильмов о Диком Западе.

Узкая дорога, слегка покосившиеся столбы и гора в конце пути – обычный пейзаж Уездного города N.

Недавно через ж/д пути, разрезающие город на две половины, построили новый мост. С него открывается очень живописный вид .

В Уездном городе N. строят ветряные мельницы.

Как я уже говорил, в Уездном городе N. любят уличное искусство.

А еще в Уездном городе N. принято не только рисовать на стенах, но и философствовать.

"Поезда никогда не уходят из Уездного города N." - Майк Науменко.